Отношения

Перед тем как войти в класс, Лана тихонько перекрестилась и прошептала “Ну, с Богом”. От волнения у нее немного тряслись руки и предательски срывался голос.

— Тамара Павловна, можно?

— Аааа, проходите! — Тамара Павловна отложила тетради и встала из-за учительского стола. — Вы представляете — какая нахалка! Достать бутерброд на уроке! Проявить неуважение ко всему классу, к учителю! Я надеюсь, Вы приняли меры? Я отчитала ее перед всем классом и заставила простоять до звонка в углу. Пусть ей это надолго запомнится! Будет уроком на всю жизнь!

— Вот об этом я и хотела с Вами поговорить.

Лана боялась строгой учительницы и ее гневного голоса. Перед грозным авторитетом старшей женщины ей хотелось сжаться до минимальных размеров и исчезнуть. Сказать, что она все поняла, раскаялась, а ее дочь больше не посмеет вести себя так нагло и отвратительно. Она будет самой тихой и послушной из всех в классе. Только бы не стоять под ледяным градом обвинений и не чувствовать себя ничтожеством.

Сама бы она уже давно сдалась. Но Аська. Аська — ее сокровище. Радость, любовь и смысл жизни. Аська сидит сейчас на первом этаже возле вахтерши и надеется. Надеется, что ее мама все наладит. Что дети не будут дразнить ее голодной обжорой, а учительница перестанет выставлять ее глупой и неправильной перед всем классом, поощряя насмешки в ее сторону. Ради Аськи стоит совершить в этой жизни что-то безумное. Может, и правда что-то получится с этими границами. И Аська вырастет уверенной в себе, счастливой и свободной от чужого мнения.

— Тамара Павловна. Ася, конечно, не права, есть на уроке не хорошо. Но она была голодная, мы не успели позавтракать перед школой, это я виновата. И, может, не стоило ставить ее в угол. Может, достаточно было просто попросить убрать бутерброд в портфель и доесть его на перемене. Ася очень переживает из-за этого случая. Другие дети смеются над ней. И она совсем не хочет идти в школу.

— Вы что, хотите, чтобы она на голову села и совершенно распоясалась?! Начала с бутерброда, а чем закончит? Где окажется? На панели? Я преподаватель с двадцатилетним стажем. И не таких как Ася ломала. Сколько учеников прошло через мои руки. Они у меня по струночке все ходили. Быстро усваивали, что такое хорошо, а что такое плохо.

— Тамара Павловна, возможно ли, чтобы Вы не наказывали Асю так строго. Были к ней мягче? Учитывали ее чувствительность?

— Я ко всем детям относилась, отношусь, и буду относится одинаково. И Ася — такая же как все. Вы мне еще спасибо скажете, когда я сделаю из нее человека!

— Значит не договоримся?

Лана на секунду закрыла глаза и задержала дыхание. Назад дороги нет. Она не была уверена, что все делает правильно. “Будь что будет, в конце концов переведу Аську в другую школу”.

— Тогда мне придется пригласить сюда своего адвоката.

Лана открыла дверь и выглянула в коридор.

— Ольга Борисовна, мне потребуется Ваша помощь.

В класс уверенно вошла молодая женщина. В строгом деловом костюме. Белая блузка с острым воротничком, пиджак и юбка карандаш чуть ниже колена. Безупречные, гладко зачесанные, собранные высоко на затылке, волосы. Очки в толстой оправе.

— Здравствуйте! Я — Ольга Борисовна Штерн, адвокат. Я представляю интересы Аси Андреевны Звончик и ее матери Светланы Сергеевны Потеховой. Тамара Павловна, с Вашей стороны в отношении Аси Андреевны было применено оскорбление личности. Согласно законодательству, под оскорблением понимается унижение чести и достоинства человека в неприличной форме. Мы готовим иск, чтобы представить его суду. Вы можете получить штраф за причинение морального ущерба. Если Вы признаете свою ответственность и возьмете на себя обязательства не применять оскорбление личности в целях  воспитания, к Асе Андреевне и другим ученикам, дело можно будет решить мирным путем. Вы готовы признать свою ответственность? Или мне готовить иск? Подумайте несколько минут, прежде чем принять решение. Разумеется, если Вы решите урегулировать этот конфликт мирным путем — то все останется между нами.

Тамара Павловна молча вернулась за свой учительский стол. Она не смотрела в сторону Асиной мамы, которая зачем-то притащила в школу адвоката. Она уставилась в стопку тетрадей, которые проверяла до того, как в дверь постучали. За всю ее профессиональную историю такого с ней не случалось.

Бывало, что приходили с угрозами и требованиями. Их Тамара Павловна не бялась, давала наглецам отпор, а уж на их детей обращала после этого пристальное внимание. Бывало, что и не выдерживали, переводили своих отпрысков в другую школу. Последнее слово всегда было за ней. Бывало, что заискивали. Носили конфеты, кофе и другие подарки. К этим она была благосклонна. Что ей стоило поощрять ребенка таких добрых, понимающих родителей. А тут адвокат, суды, штрафы. Тамара Павловна представила, как стоит перед судьей, защищая свою честь и достоинство, и у нее закололо сердце. Не бывать этому позору в ее уважаемые годы.

— Так что вы там говорите? Быть к Асе более мягкой? Принимать во внимание ее чувствительность? Лишний раз похвалить, замотивировать? А уж если увижу, что кто-то дразнит Асю Звончик…

— Я рада, что нам удалось договориться мирным путем, Тамара Павловна.

Ольга Борисовна Штерн подошла к учительскому столу. Тамара Павловна поднялась и пожала протянутую Ольгину руку. Смотреть в ее сторону она не решалась.

— Спасибо Вам, Тамара Павловна за понимание! — Лана прижала руки к сердцу в благодарном жесте. Хороших вам выходных.

Тамара Павловна не ответила. Девушки удалились из класса, бесшумно прикрыв за собой дверь.

— Кажется, у нас получилось! — прошептала Оля, обнимая подругу за плечи. — Нам обязательно нужно это отпраздновать!

— Оля, мне еще надо прийти в себя. Пошли скорее к Аське. Она нас уже заждалась.

И подруги побежали вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Когда Ася увидела взволнованное лицо мамы, она почувствовала, что в ее жизни что-то поменялось. Поменялось в лучшую сторону. У нее за спиной начали проклевываться крылья. Ей стало спокойно и уверенно. Она смотрела на маму. Мама была такая красивая.

— Мамочка, ты — самая лучшая мама на свете, — Ася уткнулась в теплые мамины объятья. Лана поцеловала Асю в макушку.

***

А днем раньше:

— Представляешь, Аська достала бутерброд на уроке математики. Утром будильник почему-то не прозвенел. Проснулись, а времени уже огого сколько. Вскочили и побежали в школу. Без завтрака, даже умыться толком не успели. Хорошо ссобойку с вечера приготовила. Голодная Аська и не выдержала. А Тамара Павловна подскочила к ее парте и давай отчитывать “Это ж надо, позор какой, как ты додумалась до такого — есть на уроке! Как тебе не стыдно!” Заставила в мусорку бутерброд выкинуть. А Аську в угол поставила на весь урок. Дети ее дразнили после этого. Аська дома расплакалась, говорит в школу не пойдет, а учительницу ненавидит. Как так можно! Везде говорят, что детей надо уважать, а учителя такое вытворяют!

Лана эмоционально размахивает руками, задевая кружку с чаем. Она радуется, что Оля заехала к ней на часок после работы, прихватив из супермаркета любимые Ланины шоколадные пирожные. После развода на нее столько всего навалилось.Обида на бывшего мужа, который ушел. Играли пьесу в четыре руки, а осталось только две. Поиски нового жилья и переезд в съемную квартиру. Хотя для Ланы, как для риэлтора, это как раз было самым простым. Аська пошла в первый класс, нужно делать с ней уроки, возить в школу, следить за школьной формой и тетрадками, за этими обязательными отступами: две клеточки вниз или четыре, десять клеточек вправо. Мама, недовольная, звонит часто, обвиняя Лану во всем случившемся.Из веселой беззаботной девушки, она превратилась в одинокую женщину с проблемами.Только сейчас, сидя с Олей в маленькой кухне, поедая пирожные, она почувствовала как ей не хватает теплых, душевных разговоров.

— Вот же… зззараза! Что ты будешь делать? Поговоришь с учительницей? — у Оли все было просто — если с кем-то, особенно с ребенком, поступили несправедливо, надо разбираться и справедливость восстанавливать.

— А что я сделаю? Я бы попросила Аськиного папу сходить в школу, поговорить с Тамарой Павловной. Но ты же знаешь его позицию — если наказали, значит были на то причины. А то, что Аська от стыда сгорала перед всем классом — ничего страшного — переживет. Да и не пойдет он. У него работа, личная жизнь. Он и с Аськой-то не всегда видится по выходным, тем более не станет напрягать себя походами в школу.

— Но ты же мать. Ты обязана заступиться за своего ребенка, чтобы она чувствовала себя защищенной. Это твоя ответственность, как родителя, — Оля была настроена решительно.

— Оль, а за меня кто заступался? Учителям виднее кто прав. И выросла же, не расклеилась!

— Ага, выросла. Ты же каждому слово лишнее сказать боишься. Начальника на работе боишься, маму свою боишься, продавцов в магазине, когда они на тебя грозно смотрят. Так внутри и осталась неуверенной, робкой девочкой, которая боится, что ее накажут. То, что у Аськи в школе произошло, — удар по самооценке. Не заступишься — она перестанет верить в свою нормальность. Будет дальше жить так, чтобы не наругали и не застыдили. Тебе тридцать пять. Можно уже начать отстаивать свои границы.

— Да что все твердят из каждого утюга про эти границы! В теории так красиво про них заливают соловьем. А в жизни? Есть Аська, которая ест бутерброд на математике. Есть Тамара Павловна, которая искренне верит, что воспитание — это крик, высмеивание, наказание и пристыжение. Как тут отстаивать границы?

— Есть у меня одна идея…